"подвергшихся цензуре", как это делали Миковиц и Уиллис, даже если степень предполагаемой цензуры сводилась к тому, что к одному из их утверждений прикреплялся ярлык "факт-чек". На самом деле у них часто были очень большие последователи, намного больше, чем у среднего ученого, и эти последователи только росли, когда Рогану удалось привлечь массовую аудиторию.

Но главный вывод заключается в том, что влиятельные люди обладают широтой охвата и резонансом. В то время, когда люди были глубоко обеспокоены смертельной болезнью, человек с научными знаниями дал откровенное интервью харизматичному режиссеру. Это был не длинный PDF-файл. Это не был набор статистических данных. Это был материал, созданный в первую очередь для социальных сетей, и его суть, как признался его создатель, заключалась в том, чтобы привлечь внимание и создать вирусность. Подобный контент не выходил из экспертных учреждений - они даже не играли в ту же игру.

Инфодемия идет рука об руку с эпидемией, потому что люди глубоко обеспокоены потенциальным воздействием на тех, кого они любят. Обмен важными слухами - это способ помочь им информировать свои сообщества и понять смысл происходящего вместе с другими людьми, подвергшимися воздействию эпидемии. Как и в случае со слухами о выборах, о которых мы говорили в прошлой главе, очень похожие тропы и нарративы повторяются снова и снова, потому что они находят отклик.

В одном из исследований нарративов, связанных со вспышкой атипичной пневмонии в 2003 году, которое получило меткое название "Эпидемия слухов", автор Джон Д. Ли сравнил слухи об атипичной пневмонии со слухами о СПИДе. Он обнаружил, что нарративы "настолько схожи, что кажется, будто различия заключаются только в названии болезни". 47 Атипичная пневмония и СПИД опустошали сообщества задолго до того, как социальные сети сделали истории "вирусными". И все же, даже в таком медленном медийном ландшафте, временной разрыв между тем, когда люди хотят получить информацию об опасном заболевании, и тем, когда научные или медицинские авторитеты получают ответы, создает возможности для появления слухов. Эксперты пишут для журналов, в то время как СМИ - а теперь и влиятельные лица - пишут для публики, и зачастую они ведут совершенно разные разговоры.

В феврале 2021 года, через год после начала пандемии и смерти полумиллиона американцев, началось внедрение вакцин, битвы за реальность разгорелись с новой силой, а разница между влиятельными лицами и экспертами в формировании общественного мнения стала еще более очевидной.

Пренебрежение сетью

Задолго до того, как ученые определили, возможна ли вообще вакцина COVID-19, давняя и убежденная антивакцинальная фракция начала закладывать основу для кампании устрашения.

Даже когда болезнь только начала пробираться за пределы Китая в начале 2020 года, те самые калифорнийские антивакцинальные пропагандисты, с которыми я имел дело в 2015 году, начали снимать видеоролики, выражая безудержный восторг по поводу того, что пандемия позволит им добиться своего: какая бы "спешная" вакцина ни была разработана, она станет подарком для их миссии по подрыву доверия ко всем вакцинам и поддержки школьных требований, которые они так презирали. 48 Они получат возможность раздуть общественность о надвигающейся угрозе "принудительной вакцинации" - фраза, которую они использовали даже в отношении обычных школьных требований в обычное время. Любые усилия по смягчению пандемии, рассуждали они, могут быть использованы для того, чтобы склонить людей к противодействию мероприятиям в области общественного здравоохранения в целом. 49 Пропагандистская стратегия по подрыву доверия к прививкам COVID-19, а затем и ко всем прививкам в целом, открыто обсуждалась и планировалась в социальных сетях более чем за год до появления вакцины.

Говоря простым языком, мобилизация антивакцинального движения вокруг COVID-19 не была реакцией на исследования безопасности или эффективности вакцин COVID-19; она предшествовала им.

Активисты антивакцинального движения самоорганизовались в группы политической пропаганды на уровне штата в Facebook примерно во время борьбы за закон о вакцинах в Калифорнии в 2015 году. Но движение против вакцинации начало создавать свои сети обмена информацией за несколько лет до вспышки кори в Диснейленде. Официально звучащая группа под названием Национальный информационный центр по вакцинам (NVIC) создала свою страницу в Facebook в 2009 году. NVIC появилась в период антивакцинального движения, которое привлекло таких знаменитостей, как Дженни Маккарти, и привлекло значительное внимание СМИ к утренним шоу, в которых рассказывалось о проблемах вакцин и аутизма; в ответ на это снизился уровень вакцинации. Однако по мере того, как утверждения, связывающие аутизм и вакцины, неоднократно опровергались, СМИ перестали давать кислород этому движению. Тогда истинно верующие перешли в социальные сети и создали там дисциплинированные сети активистов, чтобы обойти "отключение СМИ".

Некоторые гуру и авторитетные опровергатели (например, Эндрю Уэйкфилд, чья статья, связывающая вакцины MMR и аутизм, была отозвана) собрали большое количество последователей, наряду с теми, кто продавал "вакцинные детоксы" и порой опасные "лекарства от аутизма". 50 Их последователи, многие из которых были матерями, чья жизнь значительно изменилась из-за проблем воспитания детей с аутизмом, стали ревностно распространять то, что они считали правдой: что проблема заключается в вакцинах. Эти родители искали ответы, и они потеряли доверие к традиционным медицинским учреждениям. Лидеры антивакцинального движения, такие как Роберт Ф. Кеннеди-младший, и такие деятели, как Джуди Миковиц, показались им убедительными; многие верили, что правду о связи между вакцинами и аутизмом скрывают от них Большая Фарма и правительство. Но они также убеждали друг друга, делясь личными историями и стремясь привлечь в сообщество людей, с которыми они познакомились в других родительских группах. 51 Численность созданных ими групп в Facebook варьировалась от нескольких тысяч до более чем ста тысяч человек - не такая уж большая сила с точки зрения процентного соотношения к общей численности населения, но со значительной асимметрией страстей.

Большинство людей просто прививали своих детей и жили дальше. Они не писали об этом в социальных сетях. Это означало, что поиск в социальных сетях материалов, связанных с вакцинами, в подавляющем большинстве случаев приводил к негативным сообщениям, негативному опыту и пропаганде антивакцинальных активистов, создавая иллюзию большинства, в которой относительно небольшое меньшинство выглядело гораздо более многочисленным, чем оно было на самом деле. Антивакцинальная позиция стала выглядеть как преобладающее общественное мнение, несмотря на то что более 80 % населения продолжало вакцинировать своих детей.

В течение долгого времени алгоритмы помогали движению расширяться: антивакцинные группы и страницы, а также аккаунты влиятельных лиц продвигались рекомендательными системами. Такие группы, как "Остановить обязательную вакцинацию" (о которой шла речь в главе 2), увеличивали свою аудиторию с помощью рекламы. Инструмент таргетинга рекламы Facebook предлагал "антивакцину" в качестве опции интереса еще в 2015 году, о чем мы узнали, когда основали Vaccinate California; ключевого слова для